Смерть идущая по следу. Страница 10

     31 марта произошло весьма примечательное событие ~ все члены поисковой группы, находившиеся в лагере в долине Лозьвы, увидели НЛО. Валентин Якименко, участник тех событий в своих воспоминаниях весьма емко описал случившееся: «Рано утром было еще темно. Дневальный Виктор Мещеряков вышел из палатки и увидел движущийся по небу светящийся шар. Разбудил всех. Минут 20 наблюдали движение шара (или диска), пока он не скрылся за склоном горы. Увидели его на юго-востоке от палатки. Двигался он в северном направлении. Явление это взбудоражило всех. Мы были уверены, что гибель дятловцев как-то связана с ним».

     Об увиденном было сообщено в штаб поисковой операции, находившийся в Ивделе. Появление в деле НЛО придало расследованию неожиданное направление. Кто-то вспомнил, что «огненные шары» наблюдались примерно в этом же районе и раньше. Причем следствие об этом, несомненно, знало, но на такого рода сообщения до поры до времени закрывало глаза. Теперь же вектор расследования резко отвернул от бедолаг-манси, которые никак не хотели ни в чем сознаваться, и повел следователей совершенно в другую сторону. 7 апреля 1959 г. прокурор города Ивделя Василий Иванович Темпалов допросил группу военнослужащих внутренних войск о странном атмосферном явлении, наблюдавшемся ими 17 февраля 1959 г. Показания четверых свидетелей он запротоколировал и приобщил к делу. Однако не совсем понятно, чем именно они приглянулись младшему советнику юстиции, поскольку все эти тексты написаны почти под копирку и не содержат какой-либо познавательной информации. В качестве примера процитируем один из этих примечательных документов, написанный собственноручно офицером Савкиным Александром Дмитриевичем, самым старшим по возрасту из попрошенных: «17 февраля 1959 г. в 6 часов 40 минут утра, находясь при исполнении служебных обязанностей, (наблюдал, как - А.Р.) с южной стороны (небосклона. — А. Р.) показался шар ярко-белого света, который периодически окутывался густым туманом. Внутри этого облака находилась ярко светящаяся точка размером со звездочку. Двигаясь в сторону северного направления, шар был виден в течение 8-10 минут». Как видим, содержательную часть этого не совсем грамотного текста можно свести к одному предложению: в 06:40 17 февраля на небе что-то светилось примерно 8—10 минут и двигалось в северном направлении. Надо сказать, что названная Савкиным продолжительность свечения таинственного объекта оказалось минимальной. Остальные военнослужащие указали интервалы несколько большей продолжительности (максимальная — 15 мин.). В этом, собственно, состоит единственное заметное различие между запротоколированными показаниями.
     Какой смысл заключался в том, чтобы приобщать к уголовному делу маловразумительные свидетельства четверых военнослужащих, на первый взгляд не совсем понятно, но все становится на свои места, когда узнаешь, что еще через неделю — 14 апреля — в Свердловске был допрошен отец погибшего Георгия Кривонищенко. Впрочем, допросом это назвать довольно сложно, поскольку допрос подразумевает активное взаимодействие следователя с допрашиваемым, в данном же случае перед нами нечто похожее на школьное сочинение или служебную записку — текст в произвольной форме, не являющийся ответами на вопросы (поскольку ни одного вопроса его автору не было задано).
     Показания Алексея Константиновича Кривонищенко суживают того, чтобы самую существенную их часть прозревать без сокращений. Итак, отец погибшего утверждал: "После погребения моего сына, 9 марта 1959 года, у меня на квартире были на обеде студенты, участники розысков девяти туристов. Среди них были и те туристы, которые в конце января-начале февраля были в походе на севере, несколько южнее горы Отортен. Таких групп было, по-видимому, не менее двух, по крайней мере участники двух групп рассказывали, что они наблюдали 1 февраля 1959 г. вечером поразившее их световое явление к северу от расположения этих групп: чрезвычайно яркое свечение какой-то ракеты или снаряда. Свечение было настолько сильным, что одна из групп, будучи уже в палатке и приготавливаясь спать, была встревожена этим свечением, вышла из палатки и наблюдала это явление. Через некоторое время они услышали звуковой эффект, подобный сильному грому издалека».
     Так в деле возникла привязка некоего оптического и акустического явления к району горы Отортен и первому февраля 1959 г. — дню, который следствие считало датой гибели группы Игоря Дятлова. Очень интересен следующий момент — Алексей Константинович Кривонищенко был далеко не рядовым человеком в местной свердловской иерархии, начинал он свою карьеру в Спецстрое, возводившем ещё до Великой Отечественной войны электростанции и важнейшие объекты государственного управления, имел воинское звание генерал-майор-инженер, о чем не знали в то время даже ближайшие друзья семьи. В 1959г. Кривонищенко возглавлял крупное хозяйственное подразделение — «Уралэнергостроймеханизация», занимавшееся возведением объектов электроснабжения всего Уральского региона. Известно, что Алексей Константинович уже в 1940 г. делал доклады тогдашнему Наркому внутренних дел Берия о состоянии дел на руководимых им, Кривонищенко, стройках. В одном из докладов он позволил себе жёстко покритиковать позицию, занятую представителями ГУЛАГа, которые своими действиями и требованиями мешали стройки. Берия отнесся к критике подчиненных с пониманием, строптивого инженера не наказал. Случай, скажем прямо, много говорящий о характере Алексея Кривонищенко. Известно об этом человеке и другое - с 1941 г. он был лично знаком с Сергеем Никифоровичем Кругловым, ближайшим сподвижником Хрущева в деле свержения «банды Берия» летом 1953 г. Круглов с июня 1953 г. по январь 1956 г. был Министром внутренних дел СССР, а до этого на протяжении 12 лет служил в центральном аппарате МВД и занимал должность Первого заместителя Министра. Запомним сейчас эту деталь, по мнению автора, она повлечёт за собою интересные и неожиданные последствия, на которых мы остановимся особо в конце книги. Понятно, что и помимо Круглова отец погибшего хорошо знал многих высокопоставленных работников этого всесильного в эпоху 1940-1950-х гг. ведомства. Связано это было с тем, что на стройках, которыми руководил Алексей Константинович, массово трудились узники ГУЛАГа. Так что отношения деловые, и не только, были налажены с «силовиками» Алексеем Кривонищенко давно.

  

     Понятно, что, узнав 9 марта о некоем взрыве в районе Отортена, Кривонищенко не держал эту тайну под сердцем на протяжении месяца. Несомненно, он обращался со своим рассказом к следователю или лицам, способным повлиять на следствие, но на протяжении длительного времени это не вызывало никакого ответного интереса. Понадобилось пять недель, чтобы следственный работник допросил Кривонищенко! То есть, возможно, какие-то разговоры с Алексеем Константиновичем велись и ранее, но ничего из сказанного им в дело не попало. Очень интересная деталь — обратим на нее внимание.
     На следующий день после допроса Кривонищенко — 15 апреля 1959 г. — в здание областной прокуратуры пригласили Владислава Георгиевича Карелина, одного из участников февральской поисковой операции в районе Холат-Сяхыл и заместителя председателя Свердловского клуба туристов. Поговорить с Карелиным следовало по целому ряду причин: во-первых, он помогал Рустему Слободину получить по месту работы отпуск без содержания (что было довольно проблематично в то время для оборонного предприятия, на котором работал Рустем), во-вторых, знал лично многих членов группы Игоря Дятлова (самого Дятлова, Колмогорову, Колеватова и пр.), а в-третьих, сам ходил в многодневный туристский поход примерно в то же время и в те же места, что и дятловцы. Если быть совсем точным, группа Владислава Карелина отправилась в поход позже дятловской (9 февраля) и основной ее маршрут пролегал километров на шестьдесят южнее, но в одной точке — на горе Ойка-Чакур — он пересекал маршрут группы Игоря Дятлова (после восхождения на Отортен дятловцы должны были взойти и на эту гору и уже затем забирать вещи из лабаза и выходить на «Большую Землю»). В общем, с Карелиным поговорить стоило.

     То ли с подсказки следователя Романова, то ли руководствуясь собственными соображениями, Карелин заговорил об «огненных шарах», и выяснилось, что он и его группа стали свидетелями инцидента 17 февраля 1959 г. Слово очевидцу: «В связи с гибелью группы Дятлова следует рассказать о необычном небесном явлении, которое мы наблюдали в своем походе 17 февраля 1959 г. на водораздельных увалах рек сев. Тошемки и Вижаем. Около 07:30 утра свердловского времени меня разбудил крик дежурных, готовивших завтрак: "Ребята! Смотрите, смотрите. Какое странное явление!" Я выскочил из спального мешка и из палатки без ботинок, в одних шерстяных носках и, стоя на ветках, увидел (в небе. — А. Р.) большое светлое пятно. Оно разрасталось. В центре его появилась маленькая звезда, которая также начала увеличиваться. Все это пятно двигалось с северо-востока на юго-запад и падало на землю. Затем оно Крылось за увалом и лесом, оставив на небосклоне светлую полосу. <...> Все это явление происходило в течение чуть больше минуты».
     Надо сказать, что о пролете таинственного НЛО 17 февраля 1959 г. в газете «Тагильский рабочий» была даже публикация,разумеется, без ссылок на конвоиров ивдельской ИТК и туристов. Кто-то сообщил об этом следователям, и в деле появилась вырезка из газеты, конечно, без всякого пояснения и вне логической связи с предыдущими и последующими показаниями. Можно подумать, что прокуроры Иванов или Романов, сидючи в здании областной прокуратуры, развлекались с ножничками и приобщили к делу первую приглянувшуюся им статейку. На самом деле это, разумеется, не так, и наличие в уголовном деле газетной вырезки ясно указывает на то, что следствие пыталось осуществлять сбор информации в этом направлении, но при этом никаких серьезных следов своей работы следователь Иванов не оставил. Почему — мы объясним чуть позже, пока же вернемся к изложению фактической стороны дела.

     Как видим, описание странного небесного объекта, данное Владиславом Карелиным, заметно отличается от его описания конвоирами ивдельской ИТК. Но мы пока не будем углубляться в предметный анализ сообщений свидетелей, а, соблюдая хронологическую последовательность, перейдем к показаниям следующего лица, давшего следствию информацию о чудесах в небе Северного Урала.
     Этим человеком оказался отец Людмилы Дубининой — Александр Николаевич. Его показания возникают в деле — словно бы сами собой — 18 апреля, т. е. через три дня после допроса Карелина. По своей форме этот документ чем-то напоминает допрос Кривонищенко — если это и «допрос», то весьма условный. Скорее, это очень эмоциональный призыв расследовать бездействие и халатность городского спорткомитета и турклуба УПИ, допустивших гибель в полном составе целой группы спортсменов. Уже самое начало этого документа настолько нетипично для юридических норм того времени, что просто диву даешься, как прокурор смирился с подобным выпадом, который звучал воистину как антисоветский! Процитируем этот фрагмент — он того стоит: «До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, как у нас в Советском Союзе, в большом промышленном, культурном центре страны могло иметь место такое преступное, наплевательское отношение к сохранению жизни целой группы людей».
     Вот уж завернул так завернул! Думается, прокурор Романов, пригласивший Дубинина на допрос, прочитав такое, аж зубами заскрипел, ведь это ж в чистом виде антисоветская пропаганда! Впрочем, нас в данном случае интересуют не обличительные эскапады Александра Дубинина, хотя они и выглядят вполне обоснованными, а оптические эффекты в небесах северного Урала, которым он посвятил некоторую часть собственноручно написанных показаний. Причем он написал о том же самом явлении, которое зафиксировано в протоколе допроса Кривонищенко. Итак, цитируем дословно: «вынужденное внезапное бегство из палатки произошло вследствие разрыва снаряда и излучения вблизи горы 1079 (т. е. Холат-Сяхыл. — А. Р.), "начинка" второго вынудила (а там были (студенты. — А. Р.) из физ-техн. ф~та) бежать от нее дальше и, надо полагать, повлияла на жизнедеятельность людей и, в частности, на зрение. Полет снаряда 2/II около семи часов утра видели в г. Серове. Наблюдала его, по рассказам студентов УПИ, вторая группа туристов, пребывавшая в то время в походе до горы Чистоп».

На этом пресловутый «след огненных шаров» в данном деле обрывается.

Никакого внятного объяснения этому явлению не приведено, и можно подумать, что следствие просто забыло эту тему. Непонятно, почему за нее ухватилось и почему вдруг забросили. Но при этом именно приведенные выше показания послужили основой для весьма стойкой (и без преувеличения сказать — бредовой) легенды, связанной с группой Дятлова согласно которой туристы погибли от падения крупной баллистической ракеты неподалеку от палатки. Подробнее об этой легенде и попытках ее логического обоснования нам придется говорить в другом месте (в главе «Рейтинг безумия. Версии гибели группы Дятлова на любые вкус и цвет»).
     Пока же разговор пойдет немного о другом. Имеется весьма сильное подозрение и даже убежденность в том, что пресловутые «Неопознанные Летающие Объекты» над различными местами северного Урала были отнюдь не столь «неопознанными», как принято думать. В самом деле, все полученные из перечисленных протоколов данные позволяют восстановить хронологию событий, связанных с огненными шарами:
        — вечером 1 февраля 1959 г. туристы с горы Чистоп видят в районе Отортена сильное свечение и слышат гул (по показаниям А. К. Кривонищенко. Из его рассказа можно заключить, что речь идет о туристах группы Блинова, той самой группы, с которой дятловцы провели первый день в дороге. Именно «блиновцы» могли быть на похоронах друзей и именно они шли на Чистоп, так что тут, вроде бы, все сходится). Направление на Отортен — северо-восток, удаленность 45-50 км, причем Отортен ниже Чистопа. Приняв все это во внимание, нельзя не признать, что речь идет о воздушном феномене — если бы нечто из описанного происходило на поверхности Земли, то наблюдатель с Чистопа просто-напросто ничего бы не увидел. Нельзя поставить под сомнение и привязку по времени — событие явно имело место вечером, поскольку в рассказе упоминается подготовка группы ко сну;
        — утром 2 февраля 1959 г. группа студентов УПИ, по смыслу, те же «блиновцы», а также неназванные жители г. Серова вновь наблюдали оптические явления непонятной природы (по показаниям А. Н. Дубинина). Не надо думать, что «жители Серова» упомянуты ради красного словца — скорее всего такие люди действительно существовали и были известны Дубинину, который в силу своего служебного положения (он был старшим инженером Управления лесной промышленности Свердловского совнархоза), безусловно, имел много знакомых в самых разных концах региона благодаря частым разъездам по отраслевым объектам. Причем между Чистопом и Серовым расстояние весьма не маленькое и отнюдь не факт, что наблюдатели в этих местах видели одно и то же явление — возможно, речь идет о похожих событиях, совпавших или близких по времени;
        — наконец, 17 февраля 1959 г. в непосредственной близости от Ивделя в небе снова наблюдалось некое оптическое явление, природа которого не могла быть объяснена зрителями. В числе таковых оказались военнослужащие внутренних войск Ивдельской ИТК, находящейся фактически в границах населенного пункта, а также жители более южных районов (в частности, рабочие и служащие Высокогорского рудника, расположенного более чем в 350 км от Ивделя). По оценкам военнослужащих, явление началось в 6 часов 40 минут утра и продолжалось от 8 до 15 минут; по мнению наблюдателей вне Ивделя — началось в 06:55 и закончилось через 10 минут;
        — в тот же день — 17 февраля 1959 г. — подобное явление видела группа туристов Владислава Карелина. Она находилась на водоразделе между реками Вижай и Северная Тошемка, в принципе, не очень далеко от населенного пункта Вижай, так что нельзя исключить, что «карелинцы» наблюдали явление, описанное пунктом выше. Однако обращают на себя внимание несовпадение времени наблюдения — 7 часов 30 минут утра, что позже наблюдения оптического эффекта военнослужащими, и непродолжительность события — всего 1 минута. Можно сказать, что «карелинцы» застали самый конец, но... вот только конец чего?
        — 31 марта 1959 г. свидетелями необычного небесного явления стали уже участники поисковой операции, организованной с целью розыска группы Дятлова. Что бы ни происходило в небе над палаткой поисковиков, это было не очень далеко. Можно Морить о том, насколько объективно человек способен оценивать расстояния в темноте, ориентируясь исключительно на ^ительное восприятие (о звуковом эффекте, как нам известно, Творил только Кривонищенко, все остальные описания сообщают о беззвучных объектах в небе), но обычно интуитивные ощущения оказываются вполне достоверны.
     Картина, как видим, получается довольно интересной. Район гибели группы Дятлова оказывается в эпицентре того, что мы вполне обоснованно можем определить словосочетанием «подозрительная деятельность». Подозрительная — значит непонятная и потенциально опасная. Если не приписывать странным светящимся шарам внеземное происхождение, а оставаться на почве рационализма и здравого смысла, то придется признать что их творцами являются либо люди, либо некие природные факторы. И следователь Иванов, будучи коммунистом и атеистом, рассуждал именно так.
     Узнав об «огненных шарах», он непременно должен был попытаться получить объяснения от тех лиц, кто в силу своих профессии и должностного положения должен был или, по крайней мере, мог быть в курсе происходящего в советском небе. И думается, Иванов такую попытку предпринял, вот только ее результат в материалах расследования отражения не нашел. Следователь мог обратиться за консультацией в метеорологическую службу, но ему бы вряд ли сказали что-то по существу. Ну, могли рассказать о «шаровых» молниях, о которых известно только то, что они чрезвычайно редки и считаются короткоживущими объектами (до 1 мин.). Могли рассказать о разного рода эффектах преломления в атмосфере солнечного света (типа «эффекта двух солнц»). Могли с умным видом поговорить об атмосферном электричестве, чьи проявления многообразны даже в зимнее время, но в силу их малой изученности ничего бы реально не объяснили. А потому практической пользы для прокурора-криминалиста Иванова все эти россказни иметь не могли.
     А вот военные летчики могли проконсультировать товарища Иванова совсем о других явлениях, и есть основания думать, что их-то рассказы и должны были заинтересовать следователя куда больше басен о «шаровых» молниях, атмосферном электричестве и преломлении лучей еще не поднявшегося из-за горизонта Солнца.
     Дело в том, что к середине 1950-х гг. и войска ПВО страны, и Военно-воздушные силы уже широко эксплуатировали самолеты, оснащенные бортовыми радиолокационными станциями. Но особенностью первых РЛС, не только отечественных, но и зарубежных, было то, что они в основном пред назначались для обзора пространства впереди и над самолетом, другими словами, если сигнал уходил в землю и отражался от нее, то он ослабевал и создавал такие помехи, что станция переставала его различать. Пилот истребителя при попытке обнаружить цель ниже себя Аактически слеп от сплошной засветки экрана — радиолокатор делался бесполезен. Поэтому наши силы ПВО для борьбы с низколетящими целями (или предполагаемыми целями — для нас сейчас неважно) разработали довольно оригинальный, хотя и несколько затратный метод.
     Если на командный пункт района ПВО поступал сигнал о пролете низколетящей неопознанной цели, то после его проверки и принятия решения о перехвате порядок действия авиации был следующим: с одного аэродрома поднимались перехватчики, а с другого — пара бомбардировщиков с осветительными авиабомбами на борту. На предполагаемом маршруте следования неопознанной цели бомбардировщики с определенным интервалом начинали сбрасывать свой груз, в результате чего создавался своеобразный световой коридор протяженностью порою в несколько десятков километров. Понятно, что любая низколетящая цель, попав в конус света, создаваемый авиабомбой, становилась хорошо визуально заметна летчику-истребителю, который мог опознать ее и принять решение об атаке. В те времена барражирование на малых высотах могли осуществлять лишь поршневые тихоходные самолеты, до эпохи скоростной реактивной авиации, летающей с огибанием рельефа местности, было еще далеко. Поэтому световой барьер, возникавший на пути следования самолета-нарушителя, являлся серьезной помехой — нарушителю приходилось л ибо маневрировать, чтобы обогнуть освещенную область (что было не всегда возможно), либо кружить над одним и тем же местом, дожидаясь, пока осветительные бомбы погаснут. В любом случае, использование осветительных средств было единственным более-менее эффективным способом борьбы советских ВВС и ПВО с низколетящим воздушным противником в темное время суток.
     О существовании такой тактики (со ссылкой на американских пилотов-нарушителей советского воздушного пространетва) рассказал в 3-й серии документального телевизионного оериала «Secret superpower aircraft», снятого по заказу компании «A&E television networks» в 2005 г., американский историк авиации Куртис Пибблс. Нет оснований сомневаться в точности его сообщения (тем более что оно является вовсе не единственным в своем роде), поскольку Пибблс своим рассказом не пытается Решить вопрос о «нравственности» или «не-нравственности» вторжения американских ВВС в воздушное пространство других стран. Его как историка интересует лишь техническая сторона вопроса — он признает, что такие вторжения были, носили массовый характер и советские силы ПВО пытались бороться с низколетящими целями именно описанным выше способом Существует интересное, хотя и несколько неожиданное, подтверждение словам Куртиса Пибблса. Дело в том, что руководство советских сил ПВО, сознавая крайнее неудобство данного способа (ведь требовалось организовать согласованные действия разнородных сил — истребителей и бомбардировщиков — из разных авиационных частей и различных аэродромов, что само по себе было не очень просто), в конце 1950-х гг. решило радикально упростить решение задачи. Для этого осветительные средства было решено подвесить под самый перспективный отечественный истребитель-перехватчик МиГ-19, дабы его пилот имел возможность самостоятельно «подсвечивать» арену боя. Подвесить бомбу под Ми Г-19 было невозможно технически — самолет просто не имел нужного узла подвески, но вот сделать осветительную ракету казалось возможным и даже разумным выходом из положения.
     Неуправляемая осветительная ракета ОАРС-57 была разработана на базе хорошо зарекомендовавшей себя неуправляемой ракеты С-5, явившейся родоначальницей целого семейства легких, дешевых и эффективных авиационных ракет. К разработке ОАРС-57 были привлечены ОКБ-16 и НИИ-22, которые в кратчайшие сроки выполнили поставленную задачу — неуправляемая осветительная ракета, получившая в войсках индекс С-50 (буква «О» как раз и означала «осветительная»), поступила на вооружение в 1959 г. Ракеты собирались в «пакет» из 8 штук и подвешивались под крыло самолета. Использование С-50 выглядело следующим образом: оказавшись в районе перехвата, истребитель на скорости 700—900 км/ч начинал отстрел осветительных ракет, которые на удалении около 3 км теряли скорость, выпускали парашют и приступали к снижению со скоростью около 15 м/сек. Горение светового состава начиналось на высотах порядка 700 м и длилось 18,3 сек., мощность свечения (светосила) достигала 1 млн кандел, а величина освещенной поверхности земли составляла около 1,5 км в диаметре. Легко подсчитать, что один перехватчик МиГ-19 в случае необходимости мог создать освещенный коридор длиной 10—12 км, а пара самолетов, соответственно, в два раза больше. Следует добавить, что ракеты С-50 поступили также на вооружение фронтовых бомбардировщиков Ил-28, которые должны были применять их при ударах по наземным целям в темное время суток.

     Но в контексте нашего повествования интерес представляет именно факт использования осветительных ракет истребителями-перехватчиками для решения задач по перехвату воздушных целей. То есть в данном случае полностью подтверждается рассказ Куртиса Пибблса о тактике перехвата низколетящих самолетов, применявшейся советскими силами ПВО в 1950-х гг. Понятно, что ракета С-50 не годится на роль «огненного шара» просто в силу кратковременности горения светового состава и небольшой высоты применения, а кроме того, в январе 1959 г. ее еще и не было на вооружении авиационных частей ПВО. Но вот классическая авиационная осветительная бомба подходит по всем параметрам — и продолжительностью свечения (до 1000 сек.), и высотой начала горения (около 5 км), и плавностью планирования (порядка 5—8 м/сек., из-за чего казалось, будто источник света висит в небе неподвижно либо движется очень медленно. Кстати, по мере выгорания светового состава вес авиабомбы снижался и скорость спуска также уменьшалась. Впрочем, конкретнее о световых бомбах еще будет сказано в главе «Отступление от сюжета: некоторые фрагменты истории тайной войны стран НАТО против СССР в 1950-х годах»).

 

     Вот именно об этом следователю Иванову могли рассказать офицеры ПВО. И, скорее всего, рассказали, потому что обратиться к летчикам с вопросом о таинственных светящихся объектах в небе — вполне здравый и понятный любому шаг. Впрочем, тактика воздушного перехвата для нас сейчас не очень-то и важна. Нам интересно другое — описанный способ создания «освещенного коридора» был в то время единственным более-менее эффективным для борьбы советских ВВС и ПВО с низколетящим воздушным противником в ночное время. Мы пока умышленно не затрагиваем вопрос «что это мог быть за противник на таком удалении от государственной границы?», мы пытаемся проанализировать проблему, так сказать, в принципе. И тут необходимо ответить на вопрос: а кто вообще мог обнаружить низколетящую цель без опознавательных знаков? Читатель может удивиться, но в 1930-50-е гг. на это были ориентированы пограничные войска и силы охраны ГУЛАГа. По-граничные «секреты», оснащенные телефонами, перекрывали визуальным контролем сотни километров государственных границ на самых разных участках. Читатель может рассмеяться но даже в 1990-х гг., когда начался интенсивный процесс разрушения инфраструктуры ПВО страны, всерьез обсуждался вопрос о возрождении системы предупреждения, существовавшей до появления радиолокации. Выглядеть это должно было примерно так: сидит пограничник на сосне высотой в 30 м, смотрит в бинокль по сторонам, увидел низколетящий самолет — сообщил в штаб погранотряда. Благо переносные радиостанции в 1990-х гг. экзотикой уже не являлись.
     Понятно, что никаких пограничников в Ивделе в 1959 г. быть не могло, но функции местной противовоздушной обороны не зря на протяжении многих десятилетий были поручены органам НКВД-МВД. Нет, не потому, что обладатели малиновых околышков на фуражках должны были сбивать самолеты-нарушители, а в силу куда более прозаической причины — сотрудники М ВД зачастую являлись единственными представителями Советской власти на местах и именно им отводилась почетная роль просигнализировать о появлении в небе подозрительного самолета.
     Проконсультировавшись с военными летчиками — а нет сомнений в том, что подобный разговор у следователя Иванова с высокопоставленным офицером (или офицерами) штаба сил ПВО, прикрывавших Свердловск и Челябинск, состоялся (хотя материальных доказательств и не оставил), — прокурор-криминалист понял, что история с появлением в небе северного Урала в темное время суток «огненных шаров» грозит задать расследованию совершенно новое направление. Подвигаться в нем было совершенно невозможно по целому ряду причин. Назовем лишь две из них — все дела, прямо или косвенно связанные с нарушением неприкосновенности госграницы на суше, в воде и по воздуху, были отнесены к компетенции КГБ и не могли расследоваться областной прокуратурой. Кроме того, военнослужащие находились вне юрисдикции гражданской прокуратуры, а это означало, что следователь Иванов, строго говоря, даже не мог допросить офицера по вопросам, хоть как-то затрагивающим служебную деятельность последнего. А уж о запросе Областной прокуратуры руководству ПВО страны (или хотя бы Уральского региона) с целью узнать, проводились ли ее силами вылеты на перехват целей 1, 2, 17 февралям 31 марта 1959г. (т. е. в те дни, когда в районе Отортена наблюдались «огненные шары»), дажеи говорить не приходилось.
     Поэтому в данном случае расследование уперлось в глухую стену. Иванов понял, что в зоне гибели группы Дятлова имела место некая подозрительная деятельность, и даже мог предположить, с чем она связана, но далее этого в своих выводах продвинуться был не в состоянии. Поэтому кажется далеко не случайным, что в 1990 г. в одном из последних интервью бывший следователь, а на тот момент адвокат Лев Никитович Иванов сказал, что считает виновными в гибели группы Игоря Дятлова именно «огненные шары». Смысл такого рода заявления может быть двояким — с одной стороны, Иванов мог простонапросто поиронизировать над любителями «аномалыцины», а с другой — дать понять, что ему еще во время следствия стала ясна связь трагедии на склоне Холат-Сяхыл с подозрительтной деятельностью в том районе.
     Тут, разумеется, возникает закономерный вопрос: кто и зачем проводил эту самую подозрительную деятельность и в чем она вообще заключалась? Не станем спешить с ответом — мы еще вернемся к этому вопросу в ходе нашего повествования, хотя, возможно, подойдем к нему с очень неожиданной для читателя стороны.