Смерть идущая по следу. Страница 32

     В главе «Отступление от сюжета: некоторые фрагменты истории тайной войны стран НАТО против СССР в 1950-х годах» дан краткий анализ деятельности разведок стран Северо-Атлантического альянса по раскрытию военно-промышленных секретов Советского Союза. Анализ, разумеется, далеко не исчерпывающий (да и не претендующий на всеохватность), в том числе и потому, что описание определенных усилий разведывательного сообщества США и их союзников было нами сознательно вынесено «за скобки». С какой целью, читателю сейчас станет ясно.

     Помимо установки мест нахождения объектов атомной индустрии и определения их мощности огромную важность для разведок стран НАТО имела работа по адекватной оценке ракетной Угрозы со стороны СССР. При Президенте США существовал особый Разведывательный комитет по управляемому ракетному оружию, координировавший и направлявший усилия всего змериканского разведывательного сообщества в области объективной оценки ракетной угрозы со стороны СССР. (Надо понимать, что американское разведывательное сообщество сильно отличалось от советского, в котором зарубежной разведкой запимались две спецслужбы — Первое Главное управление КГБ и Главное разведывательное управление Генерального штаба министерства обороны. В США к решению аналогичных задач Ривлекались ЦРУ, Агентство национальной безопасности, разведывательное управление Министерства обороны, разведывательные управления Военно-воздушных и Военно-морских сил разведывательное управление Корпуса морской пехоты и, наконец, Бюро разведки и исследований Государственно департамента. Каким бы удивительным это ни показалось руководитель каждой из упомянутых разведывательных организаций имел право самостоятельного доклада Президенту страны т. е. объективно был независим от другого руководителя такого же ранга. Кстати, в те годы упомянутый Комитет возглавлял полковник Разведывательного управления Военно-воздушных сил Эрл МакФарленд (Earl McFarLand), что само по себе весьма красноречиво свидетельствует о том, что ЦРУ вовсе не было всемогущим. Ведомство Аллена Даллеса скорее можно назвать «первым среди равных» в плеяде американских разведок.) Запад был, без преувеличения, потрясен успешным запуском Советским Союзом первого искусственного спутника Земли 4 октября 1957 г. — хотя объективности ради следует признать, что успех этот являлся прежде всего идеологическим. Да, он поразил западного обывателя, с удивлением узнавшего, что родина социализма, оказывается, способна на невиданные технические достижения, но не более того. С точки зрения военно-технического анализа куда более значимыми оказались запуски второго и третьего искусственных спутников Земли (произведенные 3 ноября 1957 г. и 15 мая 1958 г. соответственно).
     Заявленные Советским Союзом технические параметры спутников (прежде всего их масса — 508 кг у «Спутника-2» и 1327 кг у «Спутника-3») однозначно свидетельствовали о том, что страна способна поднять в космос боеголовку мегатонного класса. Специалисту несложно пересчитать вес атомного боеприпаса в его мощность; ответ, разумеется, будет условным и не совсем точным, но вполне достаточным для того, чтобы понять, какова разрушительная сила боеприпаса. Изучив внимательно параметры орбит спутников и зная их массы, американская разведка довольно точно представила себе энергетику ракеть Р-7. Кстати, помимо чисто аналитической работы американцам в этом очень помогла расшифровка сигналов телеметрическо информации, передававшейся с борта ракеты наземным пуктам контроля. Хотя сигналы телеметрии были зашифрована, сотрудник ЦРУ Карл Дакетт (Carl E.Duckett) за 18 месяцев работы сумел взломать довольно простую криптозашиту ветских «электронщиков», после чего американская разведка получила полное представление о технических парамеметрах первых баллистических ракет Советского Союза. Благодаря своему действительно важному достижению Дакетт вошел в историю американской разведки как легендарная личность, хотя сам он честно признавал, что его успеху способствовали не талант и даже не удача, а банальная недальновидность советских разработчиков ракеты, скопировавших систему телеметрии у нацистской программы «Фау» и не озаботившихся должным совершенствованием ее криптозащиты.
     Чтобы перехватывать телеметрические данные советских ракет, американцы оперативно ввели в строй станции прослушивания в Турции и на севере Ирана. Если первая следила за полигоном в Капустином Яру, то вторая, построенная в местечке Бехшахр (другое его название Ашрах-ол-Белад), была ориентирована именно на отслеживание запусков Р-7 с Тюратама. Поскольку телеметрические сигналы были довольно слабы, американское разведывательное сообщество решило переоборудовать три самолета КВ-47 влетающие пункты радиотехнической разведки. Стратегическое авиационное командование Военно-воздушных сил США без проволочек выделило необходимые самолеты под соответствующую доработку (впрочем, об этом уже рассказывалось в главе «Отступление от сюжета: некоторые фрагменты истории тайной войны стран НАТО против СССР в 1950-х годах»). На них навесили огромные 18-метровые антенны, и в дни запусков Р-7 эти самолеты осуществляли вторжения в глубь территории Советского Союза с целью максимально полного перехвата потока телеметрической информации, передаваемого наземным станциям слежения с запущенных ракет. Чтобы закончить разговор на эту тему, добавим, что ГРУ советского Генштаба довольно быстро получило сведения о съеме американской разведкой информации, в результате чего на новых советских ракетах вскоре был осуществлен комплекс мер по совершенствованию системы криптозащиты телеметрии. (Кстати, много позже — уже в 1980-е гг. — обе стороны ракетой гонки, США и СССР, решили отказаться от шифрования телеметрической информации — это было сделано с целью повышения взаимного доверия и контроля за испытаниями новых ракетных систем.)
     К лету 1958 г. даже самым недоверчивым скептикам из окружения Эйзенхауэра стало ясно, что СССР способен доставить на территорию США боевую часть любой желаемой мощности, какую сможет создать. Причем в любую точку страны...

     Разведывательное сообщество Соединенных Штатов пережило то, что можно назвать метафорически «ракетной паникой», и заразило этим настроением государственное руководство. Американский политический истэблишмент был шокирован мыслью, что русская ракета долетит до Белого дома и Капитолии быстрее, чем любой американский бомбардировщик до Кремля. Причем было понятно, что если Хрущев решится отправить ракеты на Белый дом, то к моменту ответного визита американских бомбардировщиков Кремль давно опустеет.
     Нельзя не признать, что политическое руководство Совского Союза, располагая данными своей разведки о настрое умов в Вашингтоне, пыталось использовать сложившуюся ситуацию в собственных интересах. КГБ провел в конце 1957 г. — начале 1958 г. масштабную операцию по дезинформации потенциального противника, стремясь представить дело таким образом, будто СССР имеет большое количество ракетных баз (как развернутых, так и резервных), благодаря которым потенциально способен к массированному применению баллистических Ракет разных классов, прежде всего, конечно же, межконтиненгальной дальности (в дальнейшем мы будем использовать для обозначения этого класса вооружений аббревиатуру МБР — межконтинентальная баллистическая ракета). Упомянутая операция по дезинформации, о которой еще только предстоит рассказать историкам отечественных спецслужб, увенчалась полным успехом.
     1 апреля 1958 г. ЦРУ США направило Правительству США и разведывательным службам Министерства обороны меморандум (информационное сообщение) за подписью Аллена Даллеса, посвященный ракетной угрозе со стороны СССР. В нем были перечислены 25 (!) ракетных баз, с которых советский Союз мог, по мнению главной разведслужбы США, применить баллистические ракеты как против Соединенных Штатов, так и против их союзников по НАТО. Назовем некоторые из них: Кола (Кольский полуостров), Новая Земля, Салехард, Таймыр, Хатанга, Нордвик(Nordvik - транскрипция ЦРУ), Новосибирск, Анадырь, Камчатка (видимо, имеется в виду полигон Кура, на который падали боевые блоки ракет Р-7, запускаемые с Байконура), Тарайка (Taraika транскрипция ЦРУ), Николаевск, Комсомольск-на-Амуре, Кронштадт, Рига и т. д. Любой специалист, знакомый с историей развития ракетной техники в СССР, не задумываясь скажет, что как минимум в половине из поименованных мест никаких баллистических ракет не бывало вообще никогда. Ни до, ни после 1958 года... По иронии судьбы одураченный советской разведкой Аллен Даллес подписал этот замечательный меморандум в «день дурака» — 1 апреля - что, согласитесь, символично. Прошло более 3 лет, прежде американцам и англичанам рассказал об этом Пеньковский, провалив тем самым прекрасную комбинацию советской разведки. Именно он сообщил друзьям из НАТОвских разведок, что в 1958 г. Советский Союз мог запустить в сторону США одну, максимум две ракеты Р-7 с Байконура. И притом без всякой гарантии того, что они долетят до цели, поскольку в первые годы эксплуатации ракеты Р-7 оставались крайне ненадежны. Общее же количество ядерных боеприпасов, хранимых тогда в советских арсеналах, едва превышало 300 штук, а это количество не шло ни в какое сравнение с ударным потенциалом Соединенных Штатов.
     Но, повторим, американцы узнали правду много позже, а весной и летом 1958 г. мнимая ракетная угроза со стороны СССР вызвала нешуточное кипение страстей на берегах Потомака. 9 октября 1958 г. все тот же Аллен Даллес, глава ЦРУ, подписал новый меморандум, адресованный упомянутому выше Разведывательному Комитету по управляемому ракетному оружию нри Президенте США, озаглавленный весьма красноречиво: "Советская программа развития межконтинентальных баллистических ракет" («Soviet ICBM development program»). В нем глава самой многочисленной и богатой разведслужбы страны Формулировал главный вопрос, на который американское разведывательное сообщество должно было сообща найти ответ: сумеют л и Советы ввести в строй 500 межконтинентальных ракет уже к 1961 г. или это случится позже? Чтобы понять, до какой степени смутно Аллен Даллес представлял темпы создания и развертывания МБР в СССР, достаточно упомянуть, что 500 ракет такого класса появились в Советском Союзе лишь после 1966 г. К декабрю 1958 г. ЦРУ получило информацию о работах по созданию района базирования советских МБР в районе севернее Свердловска. Это была так называемая боевая стартовая станция (БСС) «Днепр», которая в своем первоначальном виде должна была включать 2 стартовых комплекса ракет Р-7А со всей необходимой инфраструктурой (монтажно-испытательные корпусы, склады боевых частей и ступеней ракет, подземные кислородные заводы и т. п.). Сообщил об этом американской разведке не пилот самолета-разведчика и не криптограф, взломавший шифр советского Генштаба. Информация пришла от агента-нелегала, работавшего в районе Свердловска (это, кстати, один из немногих случаев, когда в раскрытых документах ЦРУ содержится ссылка на работу или информацию агентурного источника. Обычно в документах, предаваемых огласке, сообщаются лишь данные технических средств разведки). Точного места развертывания ракетной базы американский агент не знал, из чего можно заключить, что человек этот не был непосредственно связан с работами по ее созданию. Скорее всего, американский источник работал на железной дороге, потому что имел возможность наблюдать перевозку грузов, связанных с ракетной тематикой, и примерно представлял, куда эти грузы доставляются. Американский информатор считал, что грузы следуют в район «Нижний Тагил — Верхняя Салда — Нижняя Салда».

     Это довольно большой район Урала, имеющий площадь около 600 кв. км. В принципе, американский источник не ошибался — в последующие годы там действительно было развернуто крупное соединение ракетных войск стратегического назначения, так называемая 42-я дивизия (иногда именуемая «тагильской»). Это соединение несет свою боевую службу и поныне. И вот ведь что интересно — высшее советское военное рук водство прекрасно сознавало важность сохранения секретности перемещения грузов военно-технической номенклатуры. И на такого рода маскировки военные пускались на всевозможные ухищрения — начиная от сокрытия спецификаций перевози грузов при оформлении документации до их маскировки при перевозках на открытых платформах (причем маскировали порой очень изощренно, особенно в тех случаях, когда перевозить приходилось технику новую, еще не поступившую на вооружение). В приказе Министра обороны № 0066 от 2 августа 1957 г. «Об усилении режима и охраны секретности в ракетных учреждениях и воинских частях» имелся специальный пункт, связанный с перевозкой техники железнодорожным транспортом (кстати, наличие символов "00" в начале номера приказа свидетельствует о его особой секретности и согласовании текста в Политбюро партии и Совмине СССР). Там были, в частности, и такие слова: «Транспортировку ракетного и реактивного вооружения производить в опечатанном виде с соблюдением мер маскировки, исключающей возможность обозрения и фотографирования перевозимой техники посторонними лицами». Это требование сделалось нормой на все последующие годы. Баллистические ракеты и их составные части уже в 1960-х годах перевозили в специальных железнодорожных вагонах, внешне не отличавшихся от пассажирских; правда, шторки на окнах всегда были задернуты, а двери не открывались (зато снималась крыша). О том, что к составу нельзя было подойти постороннему человеку, и говорить особо не надо — для этого состав сопровождал взвод охраны. То есть залезть на открытую платформу литерного состава и заглянуть под брезент, не рискуя при этом получить пулю в лоб или затылок, было практически невозможно.
     Чрезвычайные меры принимались для сокрытия мест, связанных с созданием ракетно-ядерной инфраструктуры страны (конструкторских бюро, заводов, полигонов) и районов развертывания ракетных соединений. В документах 1950—60-х гг. все собственные названия городов и географических объектов, способные ориентировать постороннего читателя, записывались от руки, для чего в машинописном тексте оставлялись пробелы. Делалось это для того, чтобы даже машинистки секретариата ЦК КПСС или Совета министров ссср не узнали лишнего во время работы с документами по Ракетной тематике (не надо думать, что это правило явилось следствием паранойи КГБ. Одной из веских причин принять такой довольно необычный метод оформления особо важных документов стало разоблачение в 1955г.агента ЦРУ Элли Баркзатис, работавшей секретарем Премьер-министра ГДР Отто Гротеволя. Руководство советской госбезопасности осталось под глубоким впечатлением от успеха американской разведки и в 1955 г. предприняло меры по крайнему ужесточению режима сохранения гостайны в государственных учреждениях).

     Однако, несмотря на все ухищрения советской контрразведки, американский агент в ноябре 1958 г. сумел правильно понять, какого рода грузы шли в район севернее Свердловска. Возможно, ему в этом помог длинный язык кого-то, кто знал истину, возможно, хорошая техническая подготовка — мы этого не знаем и вряд ли узнаем, потому что нет никаких открытых данных о том, что Комитет государственной безопасности в те годы разоблачал агентов ЦРУ в данном районе. Так что ФСБ России при всем желании не сможет внести ясность в этот вопрос, а ЦРУ США хотя и может, но не захочет по вполне очевидным причинам.

     Информация о том, что Советский Союз создает позиционный район для своих МБР в районе «Нижний Тагил — Верхняя Салда — Нижняя Салда», вызвала вполне понятный интерес коллег ЦРУ по разведывательному «цеху». В течение декабря 1958 г. между представителями различных американских разведслужб имел, видимо, место активный обмен мнениями, результаты которого нашли отражение в очередном интересном документе Центрального разведывательного управления. Речь идет о меморандуме, подготовленном руководителем Группы слежения за ракетной промышленностью и адресованном начальнику Отдела промышленной разведки, т. е. собственно шефу. Этот меморандум был составлен по материалам устного доклада, сделанного, по-видимому, несколькими днями ра(сам же документ датирован б января 1959 г.). Особый интерес для нас представляет п. 2, который назван просто и без затей: «Новый проект в районе Свердловска». Абзац, посвященный этому «новому проекту», в двух местах вымаран, видимо, сотрудники ЦРУ, принимавшие решение о раскрытии документа в июле 2011 г., сочли, что эти сведения не утратили актуальности даже спустя 52 года с момента написания текста. Тем не менее содержание фразы и величина пробела позволяют понять, что именно попытались скрыть американцы.
     Посмотрим внимательнее на фотографию обнародованного документа. Простейший подсчет показывает, что скрыты 14 знаков, причем первый из них — пробел после слова «шаерепйет». Оставшиеся 13 знаков должны приходиться либо на слово, либо на словосочетание.
     По смыслу фразы несложно догадаться, что строгий американский цензор скрыл слова «covert agents» («нелегальные агенты») — это словосочетание как раз имеет длину 13 знаков и при печати требует поставить пробелы до и после него. Считая, что пропущены именно эти слова, мы получаем целостную и внутренне логичную фразу, перевод которой выглядит так: «В результате анализа, выполненного для проекта № 37.2443, совместно с первоначальной оценкой данных, полученных от двух совершенно независимых (НЕЛЕГАЛЬНЫХ АГЕНТОВ), мы теперь заняты интенсивным исследованием Свердловской области как возможного центра производства управляемых ракет средней или межконтинентальной дальности либо ракет обоих типов».
     Крайне интересен и пункт 4 этого документа, также не избежавший помарок цензора при обнародовании в июле 2011 г. В нем поднимается вопрос о необходимости всемерной поддержки программ сбора данных посредством кратковременной засылки агентов на срок до 45 суток (при этом содержится ссылка на секретный документ ЦРУ, датированный 17 декабря 1958 г., который поныне остается в режиме закрытого хранения и о содержании которого мы можем только догадываться. Очевидно, Упомянутый документ включал рекомендации по усилению агентурного проникновения в районы, представлявшие особый интерес для ЦРУ). Предполагалось, что агенты, будучи предварительно ориентированы на сбор информации о ракетном °ружии, сумеют получить нужные сведения из «случайных» источников и уже в феврале 1959 г. будут детально допрошены американскими специалистами по ракетному оружию.
     А уже через два дня — 8 января 1959 г., явно в результате ознакомления с описанным выше документом, появился новый меморандум с выразительным заголовком «Необходимость высшего приоритета ракетной тематики», подписанный руководителем Специального комитета по планированию (Ad Hoc Requirements Committee — АRС) штатным сотрудником ЦРУ Джеймсом Ребером (James 0. Reber). Чтобы понять важность этого документа, следует сказать несколько слов о том, что представлял собой Специальный комитет АRС и кем являлся его руководитель.

     Ребер, родившийся в 1911 г., начал свою государственную службу на дипломатическом поприще.

С 1943 г. он состоял в штате Государственного департамента, а в 1950 г. перешел на работу в только что созданное ЦРУ. Там его карьера пошла в гору, и в 1955 г. он возглавил упомянутый АКС. Это было очень важное и глубоко засекреченное подразделение, в которое стекались запросы на получение информации и проведение разведывательных акций от всех служб и подразделений ЦРУ. ARC должно было распределять эти запросы по степени их приоритетности и срокам исполнения, определять источники финансирования и величину потребных для реализации материальных средств. На Специальном комитете по планированию лежала также обязанность по согласованию и координации деятельности оперативных подразделений ЦРУ с другими разведывательными службами страны. Ведь важно было, чтобы коллеги по разведывательному «цеху» в погоне за информацией не создавали лишний параллелизм в работе, не мешали друг другу и не превращались в конкурентов. Сейчас официальные историки ЦРУ изображают дело так, будто АКС занимался сугубо планированием разведывательных полетов самолетов U-2, другими словами, Специальный комитет, возглавлявшийся Ребером, играл роль исключительно организационную и притом вспомогательную. Но это совершенно неверно. О том, что функции АRС были намного шире, явственно свидетельствует хотя бы то, что это подразделение было создано много ранее появления и-2 (первый разведывательный полет которого над странами Варшавского договора состоялся лишь в конце июня 1956 г.). На самом деле АRС все время оставался на «самом острие» планирования стратегической разведки в масштабах всей страны, и Джеймса Ребера по праву можно считать одним из самых осведомленных американских разведчиков того времени (кстати, благодаря своим профессиональным качествам и исключительной информированности Ребер сделал прекрасную карьеру в американском разведывательном сообществе. Через несколько лет он ушел из ЦРУ в только что созданную Национальную службу разведки (National Reconnaissance Office — NRO), занимавшуюся спутниковой разведкой, и в 1965-1969 гг. был там вторым заместителем директора).
     Итак, 8 января 1959 г. Джеймс Ребер направил заместителю Директора ЦРУ по планированию меморандум, в котором констатировал, что проводившаяся ранее разведывательная операция «Talent» не была эффективна и в оценке ракетной программы СССР существуют большие пробелы. Перед американской разведкой стоит задача скрытого наблюдения за важнейшими ракетными районами на территории СССР. Таких районов повышенного интереса насчитывалось четыре, и все они были поименованы Ребером: Капустин Яр, Тюра-там (Байконур), железнодорожная сеть Урала и район Полярного Урала, включая его железнодорожную сеть (имелись в виду стройки космодромов в Плесецке и Салехарде, а также перевозка грузов по территории Коми АССР. Советским руководством действительно планировалось возведение в районе Воркута — Салехард высокоширотного космодрома для возможной атаки территории США ракетами Р-7А через Северный полюс. Это была так называемая боевая стартовая станция «Волна», которую предполагалось разместить в 100—120 км южнее Воркуты. Но постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР № 718-342 от 2 июля 1958 г. строительство было заморожено, о чем американцы в январе 1959 г. еще не знали. Кстати, в то же время НАТОвским разведкам удалось зафиксировать заходы в Обскую губу советских подводных лодок, на основании чего был сделан вывод о возможном появлении в районе Салехарда пункта базирования подводных сил Северного флота. В течение длительного времени западные разведки пытались вести слежение за этим районом с целью Разобраться, возводится ли там необходимая инфраструктура). Автор меморандума особо остановился на том, что Уральский Регион имеет высокую степень защищенности от разведыва-тельного наблюдения, благодаря чему там возможно массовое производство ракет.

     Таким образом, в январе 1959 г. руководитель важнейшего подразделения ЦРУ, отвечавшего за планирование разведывательных операций, назвал скрытое наблюдение за железнодорожной сетью Урала в числе приоритетов деятельности американского разведывательного сообщества. Причем надо ясно понимать, что такое наблюдение не могло проводиться силами и средствами одной только авиационной разведки — это должно было быть комплексное мероприятие с привлечением средств радиоперехвата и всех возможностей агентурного проникновения в интересующие регионы. Сама по себе фотография движущегося (или стоящего на запасных путях) железнодорожного состава мало что могла сообщить — как было указано выше, маскировке перевозок военных грузов, тем более особо секретных, в Советском Союзе уделялось должное внимание. Для правильной количественной и качественной оценки грузопотока разведка нуждалась в наземном наблюдении в районе железной дороги, причем желательно, чтобы агентов было несколько и их наблюдением были охвачены разные участки дороги. Агентуре не обязательно было оседать в одном месте, легализовываться, подыскивать себе работу, налаживать отношения с местными жителями — нет! — достаточно было просто перемещаться по интересующему маршруту, наблюдая за окружающей обстановкой и заводя при всяком удобном случае якобы случайные разговоры с самыми разными людьми. Именно такие агенты могли установить принадлежность перевозимой воинской части к определенному роду войск, характер грузов и конечную цель их транспортировки.
     Поэтому меморандум от 8 января 1959 г. — это фактически заявка на резкую активизацию агентурной работы американской разведки в районах, прилегающих к железным дорогам Урала и Коми АССР. Причем эта работа поставлена Джеймсом Ребером в ранг приоритетнейшей для ЦРУ. Сам характер разведывательной работы и ее исключительная важность подразумевают мобилизацию всех ресурсов, потребных для скорейшего решения намеченной задачи. Это не план на пятилетку и даже не перспектива на следующий год — это как раз та работа, которой ЦРУ должно было заняться немедленно, не жалея людей и денег. Поскольку эту задачу перед руководством Управления в повестку дня поставил сотрудник разведки ранга Джеймса Ребера, можно не сомневаться, что ее выполнение началось без промедления. Хотя о конкретных оперативных мероприятиях, предпринятых американским разведывательным сообществом для реализации данного поручения, в открытой печати информации пока нет, сам факт существования такого меморандума отметает всякие сомнения относительно того, имела ли американская разведка адекватное представление о происходившем в Свердловской области в конце 1958 — начале 1959 г.
     Представляет интерес дальнейший ход событий. Предложения руководителя ARC были услышаны, и американская разведка приняла необходимые для их реализации меры. В течение января-февраля и, возможно, в первой половине марта 1959 г. задача по сбору предварительных сведений об уральских объектах, связанных с ракетной инфраструктурой, была решена. Появился перечень мест, в которых могли быть Размещены производственные мощности и воинские части соответствующего профиля. Американской разведке потребовалось осуществить адресную доразведку объектов с целью удостовериться в точности предварительных выводов об их причастности к Ракетной программе Советского Союза.
     31 марта 1959 г. был утвержден план разведывательной операции под названием «Chalice» — «Потир» (в христианском богослужении потир — это особая чаша с кровью Христовой, используемая при совершении обряда евхаристии).

 

     Начиная с 1 апреля в течение 45 суток предполагалось провести разведку целей на территории СССР, связанных с производством и развертыванием баллистических ракет. Разведыва-тельная авиация — прежде всего самолеты U-2 — должна была осуществить детальное фотографирование заранее назначенных объектов в Коми АССР, Приполярном, Северном, Центральном и Южном Урале, а также Казахстане. План операции «Потир» содержал краткую характеристику целей, их географическое распределение и статистические данные о числе малооблачных дней в апреле и мае. Именно в такие дни должны были производиться вылеты самолетов-разведчиков с целью фотографирования назначенных целей. Тут самое время задаться вопросом: каков был результат всех этих усилий? Удалось ли решить поставленные задачи? Может быть, американская разведка искала иголку в стоге сена, которой вообще не существовало?
     Американцы не ошиблись. Им действительно удалось раскрыть факт создания позиционного района межконтинентальных баллистических ракет на самой ранней стадии. Через несколько лет в районе населенного пункта Свободный была развернута 42-я ракетная дивизия, состоявшая из двух ракетных полков, оснащенных новейшими для своего времени ракетами Р-16 (на боевое дежурство дивизия заступила в начале 1963 г., но создание необходимой инфраструктуры началось гораздо ранее). И ракета Р-16, и особенности ее базирования оставались совершенно секретны для большинства жителей Советского Союза многие годы. Сама же ракета впервые была явлена широкой общественности на военном параде 7 ноября 1964 г. Однако для противника ни сама ракета, ни специфика оборудования позиционного района и применения тайны к тому времени уже давно не составляли. В открытой американской прессе не раз писали на эту тему (первая из таких статей, известных автору, была опубликована 26 июля 1962 г. в газете «Нью-Йорк тайме» журналистом Хэнсоном Болдуином (Hanson W.Baldwin). Кстати, тогда — в июле 1962 г. — ракета Р-16 еще не была принята на вооружение и только-только поступила в опытную эксплуатацию. Можно не сомневаться, что если журналист «Нью-Йорк таймс» открыто написал о новейшем Ракетном комплексе, еще даже не поступившем в войска в заметных количествах, то разведка получила соответствующую ^формацию много раньше. Так что вывод об эффективности работы американского разведывательного сообщества читатель сможет сделать самостоятельно.

     Подводя итог сказанному, констатируем следующее:
     1. К декабрю 1958 г. руководство ЦРУ США получило информацию от нелегальной агентуры о ведущихся на Среднем Урале работах по созданию боевой стартовой станции (позиции) для МБР Р-7А. На основе анализа грузоперевозок по железным дорогам к северу от Свердловска был приблизительно определен район возможного размещения этого особо секретного объекта (северо-восточнее г. Нижний Тагил). К этому времени американская разведка уже располагала сведениями о создании аналогичных стартовых боевых позиций в районе Плесецка и в приполярном Урале, в районе «Воркута — Салехард». Правда в тот момент ЦРУ еще не было известно о том, что летом 1958 г. стройка последнего из упомянутых объектов была заморожена и в дальнейшем военно-политическое руководство СССР отказалось от ввода его в строй.
     2. Ощущая явную недостаточность имевшихся сведений о предполагаемых районах развертывания Советским Союзом межконтинентальных ракет, руководство ЦРУ в начале января 1959 г. инициировало масштабную оперативно-разведывательную операцию, главной целью которой являлось наблюдение за грузопотоком на железных дорогах «Свердловск — Серов» и «Воркута — Котлас». Такое наблюдение должно было привести к вскрытию мест производства и развертывания ракетной техники. Помимо непосредственного наблюдения следовало решить задачу сбора сведений из «случайных» источников — от военнослужащих, железнодорожников, геологов, местных жителей и пр., осведомленных об интересующих американскую разведку деталях просто в силу своего пребывания в нужном месте. Сбор представляющих интерес сведений предполагалось осуществить в кратчайшие сроки с таким расчетом, чтобы уже в феврале 1959 г. собранную информацию смогли проанализировать американские специалисты по ракетной технике.
     3. По результатам реализации п. 2 руководство ЦРУ получило, очевидно, вполне объективное представление о ситуации в Уральском регионе. Анализ сведений, добытых агентурным путем, подтолкнул к выработке плана масштабной разведывательной операции под условным названием «Потир». Целью указанной операции должно было стать уточнение расположения объектов, связанных с производством и, развертыванием Советским Союзом межконтинентальных баллистических ракет, посредством доразведки предварительно выбранных участков местности с использованием аэрофотосъемки, производимой самолетами-разведчиками ЦРУ и ВВС США. Операция «Потир» подлежала реализации в течение полутора месяцев в апреле-мае 1959 г.
     Если бросить взгляд на карту Урала, нельзя не отметить странного совпадения — гора Отортен, куда направлялась группа Игоря Дятлова, находится примерно на одинаковом удалении от боевой стартовой позиции МБР Р-7А «Волга» (в районе Воркуты) и аналогичного объекта в районе Нижнего Тагила (БСС «Днепр»). Если быть совсем точным, то эти «плечи» составляют приблизительно 700 и 550 км соответственно. А это означает, что указанный район весьма удобен для заброски группы «транзитных агентов», которая может примерно с одинаковыми затратами сил и времени выдвинуться в любом из выбранных направлений — либо на север, в район БСС «Волга», либо на юг, в район БСС «Днепр». Заброска группы непосредственно в горы позволяла значительно облегчить решение поставленной перед ней задачи в силу того, что агентам не требовалось лишнего времени на проезд в эти удаленные районы из пограничных регионов Советского Союза, а затем аналогичных затрат времени на выезд. Можно сказать так — разведчики практически сразу оказывались в нужном районе и тем самым избавлялись от продолжительного проезда к нужному месту через длинную череду «закрытых» городов и регионов (и соответственно, от неизбежных сложностей при проезде).
     Когда версия «контролируемой поставки» была впервые озвучена в 2010 г., это вызвало кривые усмешки «бывалых» следопытов и туристов, сразу начавших опровергать ее аргументами типа «да какие иностранные разведчики в горах?! Да там же тайга! Да там же леса и снег! Да там же до жилья шлепать больше сотни километров!». Как будто русские люди антикоммунистических убеждений не могут жить в ста километрах от жилья... «Опытные туристы» и «знатоки уральского края» всерьез считали, что молодые комсомольцы в ватниках способны пройти по необжитой тайге 350 км, а вот такие же точно русские люди, только убежавшие от коммунистической власти на Запад, никак не смогли бы выжить даже за сотню километров от жилья. Наверное, особые навыки к туризму появлялись у советской молодежи вместе с получением комсомольских билетов и значков! Можно только пожалеть «опровергателей», составивших представление о работе разведки по высокоинтеллектуальным фильмам «Семнадцать мгновений весны» и «ТАСС уполномочен заявить», но нельзя не отметить того, что бытующие среди противников Ракитина представления о «заброшенности» района гор Холат-Сяхыл и Отортен несколько преувеличены. Сейчас действительно места по обе стороны Уральских гор сильно обезлюдели — это связано с экономическими реалиями последних десятилетии, но в 1959 г. демографическая ситуация в прилегающих районах была несколько иной. Еще существовали осколки огромной системы ГУЛАГа, и множество вчерашних заключенных продолжало жить и работать в таежных поселках, перейдя из разряда заключенных в разряд «вышедших на поселение». Этим людям еще не дали полную свободу, но уже выпустили из-за колючей проволоки. Уральская тайга была полна вчерашними «лагпунктами», превратившимися благодаря хрущевской оттепели в «спецпоселения».

     Если двигаться от Холат-Сяхыл на юго-восток, в сторону Ивделя (т. е. в обратном направлении тому, которым прошла группа Дятлова), то попасть в обжитую местность можно было уже через 60—70 км. Если взять другое направление и отправиться на юго-запад, в сторону Красновишерска, то к жилью можно было выйти через 100 км. Там находились многокилометровые просеки, пробитые в лесах узниками Вишерского ИТЛ, наследника сталинского «ВишерЛАГа», того самого, в котором отбывал некогда свое первое заключение Варлам Шаламов. А если от Холат-Сяхыл отправиться строго на запад, то через 85—90 км можно было выйти к поселениям УхтоижемЛАГа, закрытого в мае 1955 г. Уже после выхода первого издания этой книги автор получил письмо от человека, ходившего в турпоходы по тем же самым местам, что и группа Игоря Дятлова, с той только разницей, что состоялись эти походы несколько раньше — в 1956 и 1957 гг. Автор письма сообщил, что 2-й Северный поселок, считавшийся заброшенным уже в те годы, был на самом деле вполне обитаем. Его населяли люди, не желавшие в силу неких причин выходить на «Большую землю».
     Кстати, коли уж пришлось затронуть тему бывших сталинских ЛАГов в окрестностях Уральских гор, нельзя пропустить и такую интересную деталь — упомянутый УхтоижемЛАГ на момент расформирования имел очень высокий процент «спецконтингента», т. е. осужденных власовцев, немецких военнопленных и бандеровцев. Из 9650 узников «спецконтингент» составлял 3400 человек, т. е. 35%. Эти люди были потенциальными союзниками и помощниками иностранных разведчиков. Не надо Думать, что подобная деталь не принималась в расчет при выборе маршрута отхода шпионской группы из района Холат-Сяхыл. Наивно думать, будто группа специально подготовленных и экипированных людей не могла преодолеть по снежной целине 130—140 или даже 150 км за 3—4 дня. Результат отнюдь не запредельный, особенно если учесть, что эти люди экономят много времени на приготовлении пищи (им не надо, как советским туристам, варить рис, гречу или иную крупу) и в их распоряжении имеется амфетамин, самый эффективный из известных на тот момент психостимуляторов. А если так, то следует признать что такая группа могла двигаться в любом из описанных выше направлений. Успех же дальнейшего выполнения поставленной задачи определялся качеством легендирования группы и уровнем индивидуальной подготовки каждого из агентов. По странному стечению обстоятельств группа Игоря Дятлова оказалась в самом эпицентре активности американской разведки в январе-феврале 1959 г. Трудно сказать, насколько адекватно руководство КГБ оценило происходившее в те недели на Урале. Нельзя исключать того, что руководство советской контрразведки вообще не осознало серьезности затеянной американцами игры, а если и осознало, то значительно позже того, как закончилась операция «Потир».
     Кстати, в контексте активности американской разведки на Северном Урале в этот период совсем иначе, чем прежде, начинает восприниматься информация о наблюдениях в тех местах «огненных шаров» (см. главу «Новая версия следствия: Ахтунг! Ахтунг! Огненные шары в небе!»). Шары действительно там были, и их даже можно считать «огненными», только происхождение они имели самое что ни на есть земное и рукотворное... Трудно отделаться от ощущения, что следователь Лев Никитич Иванов, ухватившийся было за это направление, вдруг резко его оставил без всяких внешних к тому причин. А ведь он отыскал номер газеты «Тагильский рабочий», изданный — между прочим! — еще до возбуждения уголовного дела, вырезал из него статью про «огненные шары» и приобщил эту вырезку к делу! Это ж какой энтузиазм надо иметь! А что на выходе? А ни-че-го...
     Когда Льву Никитичу Иванову офицеры штаба свердловской армии ПВО рассказали о том, что на самом деле скрывается за «огненными шарами», следователь-криминалист начал догадываться, с чем именно ему довелось иметь дело. И более этой темы не касался.