27. Подарок для солдата.

Я уже успел целых два раза сгонять в командировки в Экибастуз вместе с гилёвской бригадой из электроцеха «Казтехэнерго», куда устроился сразу же после армии. В это же время Игорёк Кичигин, ушедший служить на полгода позже, ещё продолжал топтать плац. Сначала он служил в самой Алма-Ате, а потом, когда вышел приказ министра обороны о том, что никто не имеет права служить в той же области, откуда призвался, его перевели в такую же часть по связи, но во Фрунзе.

Однажды он прислал письмо, в котором подробно объяснял, как найти его в этом городе: надлежало доехать две остановки до «шлагбаума», затем сесть в 38-й автобус и ехать на запад, пока не появится пустырь, автопарк и что-то ещё… Описание впечатляло, и я подумал, что мне его будет достаточно.

День рождения у Кичигина был 13 марта, а 12 марта 1988 года (выходной) я решил поехать к имениннику. В компанию я сначала пытался уговорить только что вернувшегося из очередной 59-суточной командировки в Рубцовск дедушку советской мебельной промышленности Олежку Яцевича, но тот лихо отмазался. И я поехал сам.

Рано утром кичигинская мать Ольга Петровна снабдила меня двумя огромными местами багажа с подарками для именинника, одно из которых представлял собой огромный самодельный торт. Осев ниже всех ватерлиний, я в 6 утра выбрался на Абая и даже умудрился поймать такси. В советские времена это было сделать не так-то просто! Но несмотря на то, что я нарисовался на автовокзале у Сайрана, когда ещё и 7 утра не было, а автобусы в сторону Фрунзе уходили по расписанию каждые полчаса, билет мне достался только на полдевятого утра.

Рассвело, фонари погасли. В восемь утра открылась «Союзпечать», я купил журнал «Юность» и каких-то газет. Проведя самому себе политинформацию, дождался объявления посадки на свой автобус и, бережно неся впереди себя торт, поднялся на платформу. Меня ждал в меру покоцанный «Икарус» с джамбульскими номерами, белый с бордовой юбкой по низу, но уляпанный грязью по уши. Моё место оказалось на самом последнем ряду, сразу за задней дверью. В пустом промежутке перед собой я поставил сумки, да так и поехал.

Поехали ни шатко, ни валко, километров шестьдесят в час, и, подобрав последних «левых» пассажиров где-то возле Узун-Агача, водила уныло поплёлся по дождливой дороге. На Курдайском перевале дождик перешёл в снег. Телепались еле-еле, но к часу дня всё же добрались до Западного автовокзала Фрунзе, хронически пропахшего мочой со времён появления в нём самых первых пассажиров.

Под моросящим дождём я стоял на остановке автобусов и материл Кичигина: когда на небе нет солнца, понять, где же тут запад, было абсолютно невозможно! Я стал спрашивать, в какую сторону так называемый «шлагбаум», но мне никто не мог этого подсказать. А когда я у какой-то бабки спросил, а вообще в какую сторону здесь запад, она шарахнулась от меня, как от чумного! Тогда я наугад сел в первый же попавшийся городской автобус и поехал неизвестно куда. Но тут мне повезло: мужики, стоявшие на задней площадке «ЛиАЗа», рассказали, что этот самый «шлагбаум» находится всего-то через одну остановку.

Никаких шлагбаумов там и в помине не оказалось, зато справа за углом раскинулась огромная остановка. Никаких табличек с номерами автобусов, которые там ходили, не существовало. Рядом чисто случайно остановилась какая-то не в меру симпатичная барышня, у которой я попытался спросить, ходит ли здесь 38-й маршрут. Но она смерила меня самым презрительным взглядом, на который вообще оказалась способна, и отвернулась! Я уже был в полном отчаянии и решил ни к кому больше не обращаться, развернуться и уехать назад в Алма-Ату, когда первым к остановке вдруг подошёл именно 38-й автобус, и эта девка в него тоже полезла!!! Сволочь...

Жёлтенький «Икарус» без «гармошки» был набит битком. Но его водила оказался человеком с самой большой буквы, ибо, увидев, как я со своими сумками и тортами беспомощно бегаю от средней двери к задней, вдруг открыл мне переднюю. Кабина была самодельно отгорожена от салона и в ней сидели ещё два его друга. «Мужики, – говорю, – мне надо какую-то воинскую часть связистов. Сказали, что она возле пустыря и автопарка, но не знаю, где!» – «Поехали, братан, покажем!»

Пока ехали, я рассказал, что сам из Алма-Аты, что здесь – торт ко дню рождения друга, и всё такое прочее. Мы и вправду доехали до огромного пустыря, водитель тормознул своим дружкам посреди дороги и они сказали мне: «Пошли, а то официальная остановка ещё очень далеко!» Автобус пошлёпал по лужам дальше, а эти мужики мне показали забор какой-то воинской части, сказав: «Дойди до КПП, это и должны быть твои связисты. Если нет, то там они тебе скажут, куда идти дальше».

На табличке КПП оказался тот самый номер части, который и был мне нужен. Дежурил какой-то прапор, и я потребовал Кичигина. Он прибежал минут через десять, забрал все сумки и исчез часа на полтора – оказывается, накрыл столик дембелям, а я в это время сидел в комнате посетителей и читал купленную в Алма-Ате «Юность». Потом Игорю дали увольнительную, и мы поехали в город.

Набредя в центре города на какую-то столовку, пообедали, потом решили найти зыковскую подругу Ленку Килькееву, и на ближайшем переговорном принялись звонить в Алма-Ату Зыкову, чтобы узнать Ленкин фрунзенский телефон. Но попали почему-то в Москву. А междугородняя связь тогда ещё была не автоматическая, а полуавтоматическая: вместо кода города «095» или «727» приходилось набирать как-нибудь так: «1 + 2 + 1 + номер в городе...» Набирали вроде правильно, но все три раза попали не туда. Монеток-пятнашек больше не было, и мы пошли дальше.

Шёл мелкий дождь. Мне-то было ещё ничего – я в курточке, а Кичигину в армейской шинели пришлось несладко. Вообще-то мы хотели найти какое-нибудь кафе с мороженым и музыкой, и посидеть до вечера. Прошли местный «ЦУМ», рядом к кинотеатру была пристроена летняя площадка, мигала светомузыка, сидел какой-то народ, но мы искали нормальное помещение, где тепло.

Центральная улица с самыми многоэтажными домами поворачивала вправо. Прошлись вдоль улицы, нырнули под железную дорогу, дальше по этой улице ничего интересного не увидели, сели в какой-то троллейбус, десятый что ли, подумали, что едем обратно в центр, но попали вообще неизвестно куда. Пешком пришли обратно к «ЦУМу», было уже поздно, десятый час – оттуда доехали до «шлагбаума» и там попрощались.

Через 15 минут я снова был на Западном автовокзале. Билетов на Алма-Ату не было. По всему огромному автовокзалу болталось, от силы, человек пять, причём всем им надо было в Ош. Так я побродил полчаса, пока к кассе не подошёл новый мужик и не стал спрашивать – кому куда. «В Алма-Ату? Да вон же, внизу автобус!»

Я слетел вниз под пандус. И вправду, на площадке уютно урчал новенький «Икарус-25059» с алма-атинскими номерами несуществующего ныне шестого автобусного парка. Дополнительно-праздничный рейс Джамбул – Алма-Ата. Пассажиров не было, водитель зажёг лампочку над собой и пил чай из термоса. Я отколупнул пальцем дверь:
              – До Алма-Аты довезёте?
              – Довезём, а что?
              – Да билетов-то нету!
              – Как нету?!!! Серёга!
Из-за автобуса выскочил второй водитель и побежал к кассам. Вскоре он вернулся, ведя с собой ещё одного мужика с чемоданом. Так мы, два водителя и два пассажира, и поехали.

Второй водитель и тот мужик ушли спать в хвост, а я уселся на «откидушку» у передней двери и смотрел на дорогу. Подъехали к автостанции Георгиевки, я думал, что сейчас остановимся. Но водитель вдруг махнул рукой, сказал, что впереди нас всё равно идёт ещё один джамбульский рейс, и дал дальше по газам. Стрелочка спидометра дошла до своей последней отметки в 125 километров в час и бессильно забилась о штырёк, а где-то подо мной со страшной злобой на советские дороги мотались передние колёса.

Вскоре нам навстречу попалась колонна крепко побитых автобусов из Алма-Аты. Возглавлял её «ЛиАЗ-677» без левого лобового стекла и левой фары, вместо которой была вмятина. Половины стёкол в салоне не было, зато спереди вверху на ветру болталась табличка 72-го маршрута «Вокзал-1 – Микрорайоны». Водитель сидел, укутанный, как кочан капусты, и в тёмных очках! Ночью!!! Я спросил у своего водилы, что это такое? «На капремонт в Чимкент гонят своим ходом!»

Повалил снег, дорога пошла вверх, скорость сбавили. Через несколько минут шеф резко вильнул вправо: на самом полном ходу нас обогнал «ЗиЛ-130» с прицепом и самаркандскими номерами. Он пёр ровно посредине дороги, прицеп сильно мотало и чуть не прилепило об наш левый борт. Командир обложил самаркандца всеми матюками, какие только знал, и поехал ещё медленнее. Прошло минут пятнадцать, и на очередном крутом повороте мы вдруг увидели тот самый «ЗиЛ», с размаху залетевший на раскисший глиняный откос. Залететь – залетел, а назад съехать уже не мог – прицеп подвернулся, лёг на бок и подпёр «ЗиЛок» сзади. Кругом было рассыпано зерно. Дверца кабины была открыта, но людей рядом не было. Ну, ладно, поехали дальше.

Спустились с перевала. На посту ГАИ у поворота на Отар мой водитель пошёл отмечаться. Молча вернулся и притопил по трассе. Я спросил, что там. На что он рассказал историю, услышанную от ментов. Пожилой узбек на том самом «ЗиЛу» в одиночку вёз семенную кукурузу в Уштобе и на ходу умер от сердечного приступа. Поэтому нас обгонял уже «Летучий Голландец» с трупом за рулём. Впереди нас, оказывается, ещё шёл «КамАЗ», тоже еле успевший увернуться в сторону. «ЗиЛ» въехал на горку у них на глазах, водители остановились, достали из кабины труп и документы на груз, перевезли в своём кузове через перевал и подарили всё это на память «ГАИ-шникам» прямо перед нашим приездом...

Через несколько километров дорога пошла в объезд ремонтировавшегося участка. Посреди моря раскисшей глины застрял старенький джамбульский «Икарус», шедший нам навстречу. Его водитель валялся на спинке от сиденья под задними колёсами и подсвечивал себе переноской. В окнах виднелись лица сонных пассажиров. Наш водитель притормозил, но тот шофёр увидел нас и махнул рукой – езжайте, сам справлюсь… А ещё минут через 15 начался такой густой туман, что включать дальний свет стало вообще бесполезно. Мы ползли на ощупь по трассе, пока впереди не замаячили четыре красненьких огонёчка – это и был тот самый джамбульский «Икарус», что шёл впереди нас. По этим огонёчкам мы тихонько и въехали в Алма-Ату.

Водители на автовокзал не сунулись, потому что приехали раньше времени, и встали за квартал. А я буквально тут же ещё и смог поймать такси...

Несмотря на четвёртый час утра две Мамы Петровны – моя Алла Петровна и кичигинская Ольга Петровна – ждали моего возвращения и писали «пулю» с Малковым. Дядя Вова налил мне стопарик-другой, и я вскоре отправился в кроватку...